Внимание! На сайте ведутся профилактические работы. Приносим извинения, за технические сбои.

 

НОВЫЕ ОРИЕНТИРЫ ПРОФИЛАКТИКИ ЭКСТРЕМИЗМА

И ТЕРРОРИЗМА

 

4 0Тема экстремизма и терроризма в последнее десятилетие не сходит с экранов телевизоров, со страниц печати, живо обсуждается на научных конференциях, партийный форумах, собраниях общественности. Ни один официальный документ или выступление руководителей российского государства не обходится без разъяснений причин экстремизма и вопросов его профилактики. Еще больше внимания этим пагубным социальным явлениям уделяется в публичных отчетах и указаниях республиканских чиновников.

 

НОВЫЙ СТАРЫЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ 

Владимир Васильев в своей программной речи при вступлении в должность врио Главы РД сказал: «У некоторых, как и у моей внучки, наверное, возникает вопрос: а зачем я сюда приехал?! Я хочу вам ответить. Сегодня мои коллеги, выступавшие до меня, говорили о непростом пути, который прошёл Дагестан в новейшей истории. И вы все хорошо помните о роли Владимира Владимировича Путина. Так получилось, что я с ним работал. Я хорошо помню, с чего мы начинали. Было время, когда, и не только я, не знал, останемся ли мы страной. Всё гремело, взрывалось, а у власти находились разные люди. Нас раскололи, разорвали и нами манипулировали. Владимир Владимирович пришёл и собрал страну, уберёг от распада, остановил братоубийственные действия здесь, на Кавказе. Конечно же, я хорошо помню роль Дагестана в 1999 году и оценку, которую дал республике Владимир Владимирович. Там, в Ботлихе, встали на защиту своей Родины, страны, патриоты, горцы, рядовые дагестанцы вместе с силовыми структурами. Именно тогда наступил перелом. Это был нравственный урок для всей России, своего рода предупреждение, до чего можно дойти… Проблему надо чувствовать и решать в зародыше. Очень часто общественные проблемы долго зреют и заканчиваются очень трагически. Такого нельзя допустить».

Некоторые аналитики, отмечая новизну постановки врио Главы республики проблем экстремизма и терроризма, обратили внимание на то, что он напрямую увязал решение вопросов преодоления подобных проявлений радикализма с осуществлением комплексной модернизации дагестанского общества.

Такой поворот в видении Главой РД перспектив преодоления экстремизма и терроризма связывается с освобождением от набившей оскомину трактовки экстремизма как результата тлетворного идеологического и финансового влияния заграницы на российское общество, приобретшей за последние годы в чиновничьей среде характер непререкаемой истины. Он обусловлен и трезвой оценкой причин современного экстремизма, которые усматриваются, прежде всего, в нерешенности многих социально-экономических проблем в регионе, в невиданной социальной и имущественной поляризации дагестанского общества, в коррумпированности органов государственной и муниципальной власти, в разгуле преступности, в общей духовно-нравственного деградации населения и пр.

 

НЕМНОЖКО ИСТОРИИ

Радикальные исламские идеологии стали проникать на Северный Кавказ более столетия назад, еще в предреволюционный период. Знакомство российских мусульман с ними продолжалось и в советский период нашей истории, как через мусульман, выезжавших на паломничество в Саудовскую Аравию, так и через арабских миссионеров, оказывавшихся разными путями в СССР. Однако в ту пору идеи радикального ислама не могли получить у нас сколь-нибудь заметного распространения, несмотря на всю идеологическую и пропагандистскую активность Запада. И не только в силу атеистического характера советского общества. Социально-экономическая, политическая, идеологическая, духовно-нравственная ситуация, социалистическая действительность в целом создавали у советских людей, в том числе и верующих-мусульман, своеобразный иммунитет от радикальных идеологий.

С конца 80-х годов мусульманские регионы России стали объектами массированных идеологических атак радикальными исламистскими идеями, которые первоначально не выходили за рамки исламской догматики и вопросов религиозного культа. Потому этим идеям и противостояли лишь компетентные приверженцы традиционных для российских регионов форм ислама, а широкая общественность оставалась в стороне от религиозных дискуссий. После развала СССР в идеологически и нравственно дезориентированное социально-политическое пространство России, как из рога изобилия, посыпались радикальные идеологические и политические проекты, в том числе религиозного характера, предлагавшие россиянам свои сомнительные рецепты реформирования российского общества.

Радикальные религиозно-политические движения, почувствовав благодатную почву для своего развития, в 90-х годах уже оформились организационно. Возникли многообразные благотворительные фонды, политические партии, религиозные братства, и даже военизированные религиозные сообщества, открыто декларирующие свои идейно-политические программы и цели, рекрутирующие своих приверженцев, проявляющие заботу о воспитании, духовном образовании и военной подготовке будущих борцов за «чистую» религию. Уже с середины 1990-х годов радикальные исламистские организации перерождаются в религиозно-экстремистские организации, открыто прибегающие к террористическим методам и способам реализации своих утопических проектов.

В это же время в ряде городов и районов Дагестана противостояние между сторонниками традиционного ислама и его радикальных разновидностей приобретает насильственные формы, наблюдаются даже вооруженные столкновения между отдельными группами верующих. Республиканская власть, которая все еще надеется остаться в стороне от конфликта, ошибочно трактуемого как исключительно внутриисламский, все еще пытается мирными средствами разрулить ситуацию. И только всем известные события конца 90-х годов оказывают на республиканскую власть отрезвляющее воздействие холодного душа, в результате которого она переходит к политике открытой поддержки ДУМД, других представителей традиционного ислама, которые в свою очередь, в абсолютной своей массе демонстрируют лояльность власти. В сентябре 1999 года уже принимается Закон РД «О запрете ваххабитской и иной экстремисткой деятельности на территории Республики Дагестан», запрещающий идеологию и практику ваххабизма на территории республики. После принятия этого закона и по сегодняшний день можно говорить о доминировании в государственной политике силовых методов воздействия на экстремистские религиозные организации, физическом уничтожении и преследовании приверженцев радикальных форм ислама, имеющем, правда, не всегда положительные для общества последствия.

 

МЕТАМОРФОЗЫ ПРОТИВОСТОЯНИЯ

После принятия антиваххабитского закона на территории республики были закрыты различные филиалы международных благотворительных фондов, которые оказывали финансовую, материальную, организационную помощь экстремистским организациям. Можно было ожидать, что, как результат усилий государства, если экстремизм и не сойдет на нет, то хотя бы произойдет снижение его террористической активности. Но, не тут-то было. Экстремизм мимикрировал и ушел в подполье, его военизированные группировки провели реорганизацию своих структур, схем управления, тактики проведения операций, нашли новые источники финансирования. Прежде всего, они перешли от масштабных армейских операций, проводимых самостоятельными подразделениями из сотен боевиков под командованием «известных» бригадных генералов, к «точечным» ударам, осуществляемым автономными террористическими ячейками под управлением еще мало кому известных амиров. Как результат, правоохранительные органы стали нести ощутимые людские потери, но меньше стало, при этом, пострадавших случайных зевак.

Силовые структуры, напротив, стали крушить целые дома и кварталы, где прятались боевики, которым почему-то, за редким исключением, удавалось вырываться из плотного кольца окружения. Пострадавшими при проведении спецопераций чаще всего оказывались владельцы разрушенных домов и квартир, их обитатели и зазевавшие прохожие. Если добавить к этому и ту «публичную порку», которую устроили некоторые СМИ, тактике «слона в посудной лавке», применяемой спецслужбами в войне с экстремистами, а заодно и героизацию «лесных братьев», их романтизацию как этаких робингудов, радеющих за униженных и обездоленных, то становится ясным и тот результат, который мы сегодня имеем. Определенная часть населения республики симпатизирует «лесным братьям» и злорадствует по поводу потерь среди сотрудников спецслужб и правоохранительных органов.

Но, к чести спецслужб, они и сами быстро осознали всю пагубность подобной тактики противодействия экстремизму и отказались от армейских операций с применением тяжелой техники в населенных пунктах. На протяжении последних 5-6 лет почти все силовые структуры в регионе, как местные, так и федеральные, обзавелись специальными группами для проведения точечных ударов по боевикам, т.е. их ликвидации, правда, без суда и следствия. Логика существования подобных ликвидаторских групп закономерно подвела их к похищениям людей, подозреваемых в причастности к экстремизму. Такая «черносотенная» тактика дала свои «позитивные» результаты, уничтоженных боевиков стало чуть больше, пострадавших работников правоохранительных органов чуть меньше. Но это же вызвало и волну протестов возмущенного населения (в основном выражаемого родственниками, друзьями, единомышленниками преследуемых), раздуваемой отдельными республиканскими и федеральными СМИ, которая своими брызгами докатилась и до сердобольной Европы.

В последние несколько лет в террористическом движении региона произошла смена поколений: в войну вступило новое поколение дагестанцев, зараженное вирусом русофобии и сепаратизма, а потому более ожесточенное и дерзкое, нежели их предшественники. Определенная их часть готова к вооруженной борьбе с властями в любых ее формах. Молодые люди, прошедшие соответствующую подготовку, в том числе идеологическую, в салафитских джамаатах, совершенствуя свою боевую тактику и стратегию, отошли от практики фронтальных сражений, взяв на вооружение диверсионно-террористическую тактику «пчелиного роя». В Дагестане и некоторых других северокавказских республиках сегодня орудуют малочисленные мобильные полуавтономные группы, которые способны быстро менять места дислокации, маневрировать и, в случае необходимости, объединяться с другими аналогичными группами. Между этими структурами и их базами налажена устойчивая связь, действия которых, в случае необходимости, согласовываются и координируются.

Эти нерадостные реалии сегодняшнего дня требуют взвешенного ответа на вопрос: почему же, несмотря на все усилия органов власти и институтов гражданского общества, негативное отношение основной массы населения к экстремизму террористическая активность исламистов не снижается, почему в республике продолжается война, навязываемая всем нам экстремистами, прикрывающимися псевдоисламскими лозунгами?

 

А В ЧЕМ ПРИЧИНЫ ЭКСТРЕМИЗМА? 

В рамках газетной публикации охватить весь комплекс причин и конкретных условий, порождающих и воспроизводящих экстремизм, не представляется возможным. Да в этом нет и необходимости, потому как экстремизм и терроризм разносторонне объяснены во многих работах ученых, обсуждены на многочисленных конференциях и круглых столах, представлены в различных телепередачах и публикациях в прессе. Потому мы обратим внимание лишь на некоторые оценки догматического характера, все еще сохраняющиеся в объяснении причин современного экстремизма и терроризма.

Чаще всего в своих выступлениях представители республиканской власти, к тому же обладающие учеными степенями, в качестве причин экстремизма в регионе указывают на комплекс факторов политического, социального, культурного, конфессионального, идеологического, духовно-нравственного и пр. порядков, провоцирующих террористическую активность отдельных личностей и групп населения. При этом социально-экономические условия, в которых прозябает подавляющее большинство населения республики, представляются теоретизирующими чиновниками лишь в качестве негативного фона развертывания экстремисткой деятельности. Как доказательство незначительной роли социально-экономического положения республики как фактора воспроизводства экстремизма, чаще всего, приводится в пример какой-либо регион России или какое-то там захудалое государство за рубежом, где социально-экономическая ситуация если не хуже, то и ничуть не лучше чем в Дагестане. И если в том регионе России или той заграничной стране нет экстремизма, а на Северном Кавказе он пустил глубокие корни, значит, экономика-то тут и не причем. Следовательно, и причины экстремизма в республике надо искать или в нашей самобытности (вот и Жириновский говорит, что кавказцы умеют только воевать и будут только воевать, но не работать), или, на худой конец, в тлетворном идеологическом, духовно-нравственном или финансовом влиянии заграницы (неужто эта самая заграница, как и небезызвестный Паниковский, сможет, когда захочет, нас продать, купить, а потом еще раз продать). Кстати, у нас сегодня предостаточно и таких «умников», кто главной причиной развала Союза считает «злые происки врагов», т.е. внешнее идеологическое, финансовое и прочее влияние, а не внутренние социально-экономические проблемы, которые годами накапливались в СССР.

Беспристрастный исследователь, который стремится познать сущность, а не скользить по поверхности социального явления, представляя кажущиеся причины за действительные, обязан владеть всем комплексом методологических принципов социального познания. Я приведу некоторые из аксиоматических положений социально-философской науки: основой существования и развития общества является производство материальных благ; конечные причины социальных процессов заключены в экономике; политика является концентрированным выражением экономики; политике в определенных условиях может принадлежать первенство перед экономикой; война есть продолжение экономики, но уже другими средствами и пр.

Но отсутствие способности к диалектическому мышлению приводит субъект социального познания в ловушку вульгарно-экономического материализма, требующего установления однозначной зависимости тех или иных социальных явлений от фундаментальных экономических факторов. А чтобы обойти эту ловушку, он часто и сознательно прибегает к эклектическому сочетанию разноплановых явлений, которые только может обнаружить и перечислить в качестве причин конкретных социальных процессов, в нашем случае – экстремизма. А это уже не что иное, как другая крайность и образчик метафизического мышления, не способного вскрывать подлинную сущность социальных феноменов. Мы же, руководствуясь требованиями диалектического мышления в исследовании проявлений экстремизма в республике, приходим к следующему.

В 90-х годах прошлого столетия на территории республики существовали многочисленные фонды и организации по изучению основ ислама, финансируемые из-за границы. Под руководством иностранных миссионеров и инструкторов все эти фонды и организации функционировали по большей части как центры идеологической и психологической подготовки исламистов, будущих защитников «чистого» ислама. Сильное внешнее идеологическое влияние ощущалось и на настроениях паломников, совершавших хадж в Саудовскую Аравию, прежде всего, молодежи, которая впервые столкнулась с иным, непривычным для себя пониманием принципов мусульманской веры и обрядовой практики.

Аравийские власти, да и не только они, всегда проводили и будут проводить активную внешнюю политику по распространению и поддержке собственного варианта ислама. В этом не может быть никакого сомнения. Но усматривать сегодня причины радикализации настроений части исламской молодежи Дагестана только лишь в иностранных деньгах и идеологическом влиянии извне – это не только скольжение по поверхности проблемы, но, что хуже, попытки власти снять с себя ответственность за сохранение той социально-экономической ситуации в республике, которая и является главной причиной воспроизводства экстремизма. Дагестанское общество сегодня находится в ситуации системного социального кризиса, который имеет многообразные формы проявления. В этой экстремальной ситуации элементы фундаменталистского сознания части верующих оказываются благодатной почвой для дальнейшего развития на их базе радикального исламского (салафитского, или ваххабитского) сознания. Потому и экстремизм с терроризмом оказываются формами проявления системного кризиса общества. Фундаментальной же причиной кризиса остается состояние экономики республики, то состояние, которое не позволяет решить нашим гражданам многие другие жизненно значимые проблемы, перечислять которые не имеет смысла. Каждый читатель сам может предложить их бесконечный ряд. 

 

КТО ОПЛАЧИВАЕТ ЭКСТРЕМИЗМ?  

Любая идеология возникает как выражение интересов и чаяний определенной социальной группы, она становится все более влиятельной по мере увеличения количества ее приверженцев. Радикальную идеологию могут выработать и подкинуть извне, но приживется она только в экстремальных условиях. Когда экстремистская идеология попадает на благодатную социальную почву, находит на местах своих вождей-вдохновителей, приверженцев-проводников, социальные группы, недовольные своим бедственным положением, тогда значимость внешнего идеологического воздействия на умы и психику экстремистов стремится к нулю. Вне всякого сомнения, что идеологическое воздействие извне имело ведущее значение в начале 90-х годов прошлого столетия. Немалая роль в разрастании экстремизма принадлежала тогда и финансовой поддержке, оказываемой извне формирующимся экстремистским сообществам. Но в последнее десятилетие произошли очевидные существенные изменения в факторах воспроизводства экстремизма и терроризма в регионе.

В этой связи интерес представляет изменение социального состава участников террористических групп в республике. Первоначально они формировались за счет маргиналов и даже представителей криминального мира, что, тем не менее, не мешало им активно эксплуатировать исламские призывы и лозунги, апеллировать к кораническим аятам и высказываниям пророка. В новых условиях власти необходимо произвести переоценку ценностей, отойти от набивших оскомину утверждений о тлетворном идеологическом и финансовом влиянии заграницы как главной и единственной причине активизации экстремизма и терроризма в регионе. Не все мы, дагестанцы, такие продажные, какими кажемся иным чиновникам, которые судят по себе, не так уж и легко нас «просветить, оболванить, а потом еще раз просветить». Власти, если она и впрямь хочет решить проблему экстремизма и терроризма, необходимо понимание того, что радикальные религиозно-политические движения по своей сути являются движениями протестными. Упадок легитимности власти, неэффективность декларируемых реформ, рост коррупции, социальная поляризация и конфронтация в обществе, кризис культуры и духовная дезориентация работают на возникновение радикальных движений. Потому их ряды пополняются людьми (и маргиналами, и интеллектуалами), не видящими для себя легитимных форм самоутверждения, испытывающими чувство глубокой социальной ущемленности, ощущающими себя лишними на этом «празднике жизни». 

 

ЧТО ДЕЛАТЬ И НА ЧТО НАДЕЯТЬСЯ? 

Новому Главе РД, всей республиканской власти необходимо понять, что экстремизму и терроризму невозможно противостоять исключительно запретительными и силовыми методами. И сколько бы власть ни ссылалась на зарубежный опыт, якобы показывающий, что наиболее эффективными в этой области мерами являются совершенствование правовой базы, укрепление и совершенствование деятельности спецслужб, усиление борьбы с финансированием религиозно-политического экстремизма и терроризма извне, эти меры не приведут к ожидаемому результату. Активизация разъяснительной и пропагандистско-идеологической работы в сохраняющейся ситуации системного социально-экономического кризиса будет лишь «ношением воды в решете». Потому и требуется комплексный подход к решению проблемы, ставящий во главу угла социально-экономическое реформирование дагестанского общества, т.е. такое реформирование, которое преодолевает ситуацию тотального отчуждения личности от собственности, власти, духовной культуры, прочих продуктов деятельности свободной личности и приведет к минимизации экстремизма как деструктивного социального феномена. Только весь комплекс экономических, политических и социальных реформ, имеющих целью гуманизацию общественных отношений, создаст легитимные условия для удовлетворения личностью всего комплекса материальных и духовных потребностей. В чем в чем, а в проведении подобных реформ – заграница нам не поможет, своего ума и политической воли должно хватить.

Необходима системная модернизация общества, качественно меняющая нынешнюю ситуацию в республике. По-видимому, подобная модернизация должна будет включать в себя не столько осовременивание экономики на основе инновационных технологий производства, сколько ее социально ориентированное реформирование. Социально ориентированная модернизация экономики республики должна привести к подъему уровня и качества жизни населения, ликвидации имущественной, а, главное, социальной поляризации общества, созданию устойчивой и справедливой системы перераспределения доходов в пользу социально незащищенных слоев, реальной демократизации политической жизни и пр. Очевидно и то, что социально-экономические процессы, происходящие в Дагестане в предкризисный и кризисный периоды, не могли сильно отличаться от того, что имело место быть в России. А значит и миллиардеров с миллионерами, правда подпольных, в нашей республике не поубавилось, а возросло, и социальная поляризация дагестанского общества усугубилась, и обнищание населения осуществлялось невиданными доселе темпами, и нравственное падение стало уже видно и невооруженным глазом.

А что чиновники? Им было уютно в теплых своих кабинетах. Им привычно объяснять все напасти кознями и интригами коварной заграницы, происками (чуть не сказал империалистов) радикальных исламистов, ну, в крайнем случае, все еще можно списать на «родимые пятна коммунизма», который и заложил нам мину замедленного действия в виде экстремизма и терроризма. Так что, новому Главе Дагестана еще долго предстоит чистить «авгиевы конюшни» догматизированного сознания республиканских чиновников, принуждая их к адекватному мышлению, пониманию и решению внутренних социально-экономических, национальных, конфессиональных и иных проблем. Тех самых проблем, нерешенность которых и является основной и главной причиной недоверия народа к власти, а заодно и активизации экстремистского подполья. Пожелаем же новому Главе, да и всем нам успехов в этом нелегком, но благородном деле. 

Магомед АХМЕДОВ.

Яндекс.Метрика