РУБИНОВОЕ КОЛЕЧКО
Магомед стоял, виновато опустив черную курчавую голову, и молча слушал наставления отца. Никто и никогда не мог заставить этого дерзкого мальчишку стоять в таком повиновении. Но отца Магомед не то, что боялся, отца он уважал и гордился им. На этот раз Магомед ослушался наказа и тайно последовал за отцом в приморский посёлок, куда тот приезжал из села каждое лето на заработки на нефтяные промыслы. Ему приходилось нелегко: семья большая, дети один за другим незаметно подросли.
Не успел Джалил-ада отчитать сына и ненадолго отлучиться по делам, как тот уже завёл знакомство с рабочими-нефтяниками и приезжими геологами. Его даже не смущало то, что он плохо знает русский язык. Удивительно, но диалог у них не только состоялся, но даже был очень бойким!
Так и остался Магомед с отцом в посёлке нефтяников на берегу Каспийского моря и очень скоро полюбился всем за свою расторопность, за веселый и смелый нрав, за желание всё познать. После тяжёлого рабочего дня любил он вместе со всеми сидеть у костра и слушать разные истории, пытаясь понять каждое его слово, иногда донимал вопросами. Уж больно интересно было всё.
Проснулся Магомед от какого-то непривычного шума: взволнованные голоса, непонятная суета – всё настораживало.
– Ада, а что случилось? – спросил он у отца.
– Война, сынок…– сухо ответил Джалил и, выйдя из барака, направился к конторе, где начали собираться люди.
Через месяц Джалил со старшими сыновьями были в районе на призывном пункте, оттуда ушли на фронт. Каждое утро с первыми лучами солнца отправлялся Магомед на призывной пункт в райцентр, назойливо досаждал там всем, просил отправить на фронт. Но от него отмахивались: «Не мешай работать, приходи через четыре года. А пока помогай в колхозе».
И всё-таки Магомед сделал задуманное: никто и не заметил, как среди новобранцев, которых везли на вокзал, в машине – полуторке оказался чернявый подросток. Но и тут не сдался неугомонный сын Джалила. Он взобрался на крышу вагона и залёг там, потом, когда стемнело, спустился в товарный вагон, улёгся на кучу угля и уснул крепким сном с чувством победы. Когда просыпался, он лежал, заложив руки под голову, глядел он в звездное небо и слушал мерный шум стучащих колес. «Вот закончится война, пойду учиться на геолога, а пока надо гнать этих проклятых фашистов с нашей земли», – думал он.
Страшный взрыв и толчок вагона разбудили Магомеда. Спросонья он не мог ничего понять. Кругом всё горело, свистело, взрывы слышались то там, то здесь, люди с криками выбегали и бросались в разные стороны.
– Самолёты… Немцы… В лес… Все в лес… – отдавал кто-то приказы командным голосом.
Магомед, увидев в небе самолет, который развернулся и опять готовился обстреливать поезд, спрыгнул с вагона и юркнул в кусты. Как раз в это время за спиной он услышал страшный взрыв, ночное небо осветилось ярким пламенем, и всё кругом стало гореть. Долго еще сверху сыпал уголь, на котором несколько минут назад он беспечно и сладко спал.
Всю ночь и следующий день бродил по лесу Магомед, грязный, оборванный, голодный. Он шёл, не зная куда. Вдруг услышал шум машин и рокот нескольких мотоциклов. Внимательно приглядевшись, Магомед понял: «Ах, вот вы какие – фашисты!». Они проехали совсем рядом, так что он мог услышать их непонятную речь. Дождавшись, пока они исчезнут из виду, Магомед пошел к дороге, где прочитал «Ростовская область. Сальский кирпичный завод». Он решил дождаться ночи.
Разбудили Магомеда лай собак, жалобный плач детей и громкие причитания женщин. Ползком подобрался он к обочине, и увиденное бросило его в ужас: у огромной ямы были выстроены старики, женщины с малышами на руках, а напуганные дети прятались за ними и плакали. Один за другим раздавшиеся залпы подняли в небо напуганных ворон, и в воздухе остались только лай немецких собак и крики улетающих птиц.
Никогда Магомед ещё не испытывал такое: страх, досада, злоба, щемящая боль, от которой каждая жила вот-вот готова лопнуть от напряжения. Он плакал, кусая в кровь губы, сжимая до судороги кулаки. Он услышал недалеко от себя лёгкий шорох: это была девочка лет четырнадцати. Закрыв глаза руками, она плакала, еле сдерживая стоны, и хотела бежать. Магомед успел зажать ей рот и спрятать её под собой. Немцы услышали шум в кустах. Один, с автоматом наготове, направился в их сторону. Но, побоявшись лезть в чащу, остановился, злобно пролопотал на своём, будто пролаял, и пошёл обратно.
– Ты кто? – спросил Магомед, как только всё успокоилось.
– Бася, – тихо ответила девочка, ещё всхлипывая и утирая слезы. – Нас сдали полицаи. Мой отец – библиотекарь. Он помогал партизанам, прятал в подполе провизию, которую приносили соседи, а ночью забирали партизаны. Когда нас и соседей забрали полицаи, потому что мы евреи, тётя Нюра спрятала меня и ночью велела бежать в лес. Вот я здесь, а все мои там,– девочка дрожащей рукой показала в ту сторону, где немцы учинили зверство. Но она боялась посмотреть туда. Он по-братски нежно обнял её худенькие дрожащие плечики и, совсем не стыдясь своих слез, дал понять, что никто не посмеет её больше обидеть.
Взявшись крепко за руки, в оборванной одежде, с размазанными лицами, голодные и истощенные бродили по лесу совсем не знавшие, но так искренне доверившиеся друг другу дети – дагестанский озорной мальчишка и нежная девочка-еврейка. Иногда она начинала навзрыд плакать, Магомед её утешал и сам не понимал, как находил такие слова. И Бася покорно шла за ним, совсем не знакомым грубоватым и дерзким мальчиком с непривычной для неё внешностью. Он был, словно натянутая струна. Смуглый, горбоносый, его курчавые длинные волосы спадали на лоб и из-под них глядели черные острые глаза. В его худых, но жилистых руках была неимоверная сила. Магомед крепко держал её за руку и молча шёл впереди, прикладывая палец к губам, выразительным взглядом показывал, куда ступать и в какую сторону идти.
Ночью оба не могли уснуть, и тогда он рассказывал о звездах, о горах, о море, хвастаясь своими знаниями, которых набрался у геологов. А Бася читала ему поэму Лермонтова «Мцыри», которую знала наизусть, и смеясь призналась, что он очень похож на этого грузинского юношу. Магомед был очарован поэмой.
– Есть очень много интересных книг. Вот закончится война – вместе почитаем, – сказала Бася и засмущалась.
Так незаметно они уснули, прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Магомед проснулся от того, что кто-то заботливо, стараясь не напугать, трепал его по плечу.
– Вот чертяги. От немцев бежали, – послышался веселый басок.
– Подъём, беглецы, – произнёс рядом стоящий человек в телогрейке.
– Да это же Бася, Данилова дочь…
Так Магомед и Бася оказались в партизанском отряде, где их накормили, одели и решили отправить в тыл. Чего только не придумывал Магомед, на какие только уловки не шёл, но в отряде Югова под названием «Отважный» всё-таки остался. А девочку решили отправить в госпиталь в Ростове и пристроить санитаркой. На прощание Бася поцеловала своего спасителя в щечку и в ладони его оставила маленькое колечко с рубиновым камешком:
– Найди меня после войны. У меня нет больше никого.
Многое повидал Магомед за четыре года, многому научился. И сам бил, и битым был, но головы своей ни перед кем не склонил. Одним желанием горел: Родину от фашиста проклятого освободить и домой вернуться. А еще он хотел девочку Басю найти и к себе в Дагестан увезти. Уж больно глубоко в сердце слова её залегли. И контуженным был, и раненым, а однажды с того света еле вернули, потому как в боях отличался особой смелостью и отвагой. Но живой и здоровый до Берлина дошёл.
Высокий, статный, в плечах широкий, в солдатской шинели и вещмешком через плечо, шагает по улицам Ростова советский солдат Магомед Джалилов, спрашивает госпиталь. Коротко стриженные смоляные волосы еле умещаются под пилоткой с красной звездой, черные жгучие глаза бегло ищут едва знакомый образ, а в большой мозолистой ладони зажато нежно хранимое золотое колечко с рубиновым камнем.
Но, увы…Не суждено было Магомеду надеть это колечко на тоненький пальчик Баси, девочки-еврейки, которую он спас и сейчас хотел увезти к себе в Дагестан, чтобы сделать счастливой. Рассказали ему:
– Полюбилась она всем: ласковая была и добрая, не жалея себя, работала, помогала всем. Во время бомбёжки, когда спасала раненых, погибла сама, осталась дочка её, десяти месяцев от роду. И отец её погиб, врачом был хорошим. Не посмели девочку в приют отдать, так и оставили в госпитале. Не знаем, что и делать с ней, куда деть. И отец её погиб, врачом был хорошим.
Всем селом праздновали возвращение строптивого Магомеда. Как ушел на фронт незаметно, так и вернулся неожиданно. Ни писем не было, ни весточки. Никто и подумать не мог, что таким возмужавшим, обвешанным орденами вернется сын Джалила, да ещё и с ребёнком – девочкой.
Потекла мирная жизнь своим чередом. Отучился и вернулся в село Магомед, стал в школе работать. Женился, стал старшим в семье, потому как отец и братья погибли, защищая Родину на разных фронтах. Детишки пошли, а Басира – старшая дочь и всеми любимая – высокая, стройная, с черными кудрями и жгучими большими глазами, как у газели, была отрадой и гордостью отца, украшением его большой семьи.
После школы повез Магомед дочь свою в столицу, в Махачкалу, где поступила она на учителя истории учиться. Пять лет, как пять дней, прошли…
Тёплый летний ветерок слегка теребит чёрные кудри, волнами ниспадающие по худеньким плечам девушки. Напротив неё за маленьким столиком в летнем кафе сидит седой смуглый мужчина. Он нежно и с заметной гордостью любуется дочерью, окончившей учебу с отличием. На лице его в складках морщин появилась скупая мужская слеза. Он протянул руку, и в ладони его блеснуло золотое колечко с камнем рубина.
– Возьми, доченька, надень его. Это всё, что осталось от твоей матери.
И рассказал Магомед Басире, кто она, в честь кого ей дал он это имя. Рассказал о том, как фашисты устроили геноцид и зверски уничтожили евреев, о том, что она – еврейка и теперь вправе сделать свой выбор, ведь до сих пор ни она, никто другой не знал, что Басира вовсе не дочь Магомеда, что её родила спасённая им в ростовском лесу еврейская девочка Бася.
Басира Джалилова сделала свой выбор: она – член поискового отряда и участник раскопок кирпичного завода города Сальск Ростовской области, места, которое называют «Карьером смерти». Она – член международной ассоциации борьбы с геноцидом и холокостом.
– Отец, ты говоришь мне сделать выбор? Кто я? Меня родила еврейка. Выкормили и не дали умереть русские женщины. Вырастили и воспитали в дагестанской семье. Что же я должна выбрать? А разве не всё равно: кто я? Люди молятся каждый своему богу, но мы ходим под одним небом. Мы говорим на разных языках, не похожи друг на друга, но все одинаково хотим счастья и мира. И что бы мы ни говорили, ни делали, под нами одна общая земля. Тогда о каком выборе идёт речь, отец? Я хочу просто жить, быть счастливой, любить и быть любимой. А для этого выбирать не надо…
Этого хотят все… Я, как и ты когда-то, выбираю Жизнь, Любовь, Счастье!
Издаг ДЖАЛИЛОВА,
учащаяся 11 класса СОШ № 8,
победительница Всероссийского
конкурса сочинений
«Без срока давности».