ГРУША АКАЯ
(Светлой памяти дедушки Акая посвящаю)
«Груша Акая» – так называют мои односельчане-журмачинцы грушевое дерево, одиноко стоящее на скалистой местности недалеко от аула. Неизвестно когда и кем была посажена груша. Возможно, что она выросла из семени нечаянно кем-то брошенного плода. А может быть, ее посадил владелец поля, раскинувшегося возле дерева.
Таких деревьев, диких и привитых нашими предками, много в журмачинском лесу, но именно ту грушу, о которой я пишу, называют Грушей Акая (я специально Грушу пишу с заглавной буквы, потому что она особая!).
Акай – это имя моего дедушки по отцу и прапрадедушки. Правда, сначала его звали Абакаром, но в детстве его ласково называли Акаем. Так Абакар стал Акаем.
Дедушка Акай был моим первым наставником, опорой в жизни. Он много видел в жизни – жил при царях Александре III, Николае II. На рыбных промыслах Каспия узнал об Октябрьской революции, о Ленине, о Сталине, стал ярым сторонником советской власти, участвовал в гражданской войне против белоказаков, был первым председателем крестьянского комитета в селе. В годы Великой Отечественной войны возглавлял борьбу против трусливо сбежавших с фронта дезертиров и защищал колхозное добро от их посягательства, за что однажды его чуть не убили напавшие на село бандиты.
По-разному характеризовал дедушка правителей СССР и России. Хвалил Александра III за его реформы, ругал Николая II за кровавое воскресенье. Уважительно относился к Ленину, считая его посланцем Всевышнего. Сталин был по его меркам суровым, но справедливым. Хрущева не признавал как руководителя и называл его «кукурузником» и болтуном-разрушителем. Интересно, что сказал бы он, если бы дожил до периода правления страной Ельциным и Горбачевым? Я уверен, что не похвалил бы он их!
Я имел удовольствие и радость общаться и жить с ним после гибели отца на фронте. Мне еще с детства интересно было узнать, почему одинокая груша на краю села названа именно так. К счастью, мой дедушка Акай прожил долгую жизнь: ему было 82 года, когда он оставил этот мир. Однажды я спросил его о Груше Акая: «Дедушка, почему груша на краю села названа твоим именем?»
Дедушка задумался, посмотрел на меня, потом на маленькое окошко в доме, откуда хорошо видно было стоявшую одиноко, как часовой, грушу, повернулся ко мне и ответил: «Раджаб, эта груша так названа односельчанами в честь моего дедушки, твоего прадедушки, которого тоже называли Акаем, пусть Аллах будет доволен им». И дед продолжил свой рассказ: «Дело в том, что поле, поблизости которого растет эта груша, принадлежала моему деду. Поля тогда в селе были личной собственностью жителей. Это потом, после объединения в колхоз, поля стали общественными. Земли обрабатывали в ручную с помощью быков, сеяли пшеницу, ячмень, сажали картофель, ухаживали за полями, обрабатывали, очищали от сорняков. Потом собранное зерно возили на мельницу, молотили, превращая в муку.
Хлеб был главным богатством в жизни. Поэтому, мой сын, тогда дорожили посевной площадью и старались расширять поля – не разрешали строить дома на участках, где выращивали зерно. Зимой на поля вносили естественное удобрение – навоз, чтобы урожай был богатый и надежный».
Каждый раз, въезжая в мое родное село, я останавливаюсь недалеко от Груши Акая, поднимаюсь по тропинке поближе к дереву, обнимаю его и разговариваю с ним, как с живым.
Хотя Груша растет на краю скалы, она свои корни пустила промеж камней вглубь, а часть корней (они видны сверху) потянулась к полю, к земле. Груша Акая не боится ни ветра, ни бури, ни жары, ни холода. Мне кажется, что дерево черпает силы и питание для существования из недр земли. Поэтому я часто сравниваю Грушу Акая с древнегреческим Антеем, сыном богов Посейдона и Геи, которого не могли побороть враги до тех пор, пока он стоял на земле.
Думаю, что любой человек, пока он связан со своим народом, верен родной земле, крепок и живуч. И после смерти люди будут помнить его.
В летнее время под тенью Груши Акая отдыхали уставшие от труда пахари и жнецы, путники, возвращающиеся в село.
Помнит Груша и первые дни войны 1941 года, когда на нашу страну вероломно напали фашисты Гитлера. Тогда 25 журмачинцев добровольно ушли защищать Родину.
И здесь, около Груши Акая, провожали журмачинцы своих близких – братьев, отцов и прощались с ними.
И я, двухлетний пацан, 4 декабря 1941 года вместе с родной сестрой отца Хамис провожал его недалеко от Груши. Поэтому и дорого для меня это дерево – Груша Акая.
Стоя рядом с этим деревом, мне вспомнились годы, когда мы учились в сельской начальной школе, а по праздникам 1 и 9 мая устраивали соревнования по бегу: «Кто первым придет?». На краю села, около школы, где сейчас стоит памятник 20 воинам Красной Армии, собирались журмачинцы – начиная от детей до седобородых старцев, женщин, чтобы отметить всенародные праздники и наблюдать за соревнованиями по бегу. Бегали только мальчики. Нужно было от школы добежать до Груши Акая, коснуться её ствола и быстро вернуться обратно. Первая тройка победителей награждалась подарками – тетрадями и карандашами. Это было для нас большой наградой!
Наша встреча случилась недавно, прошлым летом. Я стою около заветной Груши Акая, обнимаю её, как друга, как родного и обращаюсь к ней:
– Салам, дорогая Груша! Вот я стою здесь, рядом с тобой. Я тот паренек, которого не раз угощала ты своими спелыми и сладкими плодами. Расскажи, скольких людей угостила ты грушами? Не скучно тебе одной здесь? Помнишь ли ты тех, кто обрабатывал землю возле тебя, кто сеял, собирал снопы великолепной пшеницы и, усталые, отдыхали возле тебя, разостлав под собой ватные куртки и кищинские платки?
Груша молчит. Похоже, что она обижена на меня – редко посещающего нашу любимицу и покинутый родной очаг. И вдруг, словно прощая мою измену родным местам (такова судьба!), Груша проснулась – на верхушке дерева зашевелились листья. Мне показалось, что Груша Акая вступила в контакт со мной и заговорила: «Я свидетель истории села Журмачи! Помню и хорошие дни журмачинцев, когда колыхались колосьями поля, блестели на нивах серпы и косы, раздавались веселые голоса рано утром идущих в школу детей. Да, были и грустные дни, когда односельчане получали «черные письма» – известия о смерти близких на войне.
Мне обидно, что вокруг села и в селе тишина, не сеют и не пашут поля, почти нет лесных зверюшек, голубей, украшавших природу и облик села. Обидно, что журмачинцы уезжают из села и выбирают места жительства вдали от родных мест. И ты, Раджаб, 45 лет назад оставил родные места и выбрал местом жительства город на берегу Каспия.
Груша продолжила свой разговор со мной: «Я еще помню и тот день, когда во время грозы ко мне прибежали двое журмачинцев, пасших недалеко общественное стадо, и от удара молнии погибли оба. Это были Абдулла и Бадирхан. Они, к несчастью, не знали, что во время грозы нельзя стоять под одиноким деревом. Видимо, судьба у них была такая. Но я виню себя, что не смогла защитить их!
Я стою здесь и буду стоять, пока не иссохну. Может быть, если не вы, то ваши внуки вернутся в родные места, и вновь оживится журмачинская земля. Хотя бы раз в году приезжайте и вы, буду рада встрече с вами! Инша Аллах! Да будет так!»
Вот такие воспоминания и впечатления нахлынули на меня, пообщавшись с Грушей Акая.
Да, подумал я, пока Груша жива, она останется свидетелем истории села. Мой младший брат Жамбулат, известный среди даргинцев поэт, журналист, недавно покинувший этот мир, посвятил целую поэму Груше Акая и поместил ее в свою книгу стихов «Песня и скорбь Чунгура» (Махачкала, Алеф – издательство, 2016 год).
Прощаясь с Грушей Акая, я прошептал: «До свиданья, дорогой друг! Живи долго и без забот, угощая моих земляков сладкими плодами. Пока жив, я буду приходить к тебе и вспоминать хорошие времена и хороших людей, наше детство и нашу жизнь!»
Раджаб МАГОМЕДОВ
Журмачи – Избербаш,
2017 год.